В никуда - Страница 146

146

– Может быть, они сопротивляются правительству?

– Может быть, их лучше оставить в покое? – добавила Сьюзан.

– Именно. Мне когда-то нравились горцы, и я рад, что они до сих пор носят оружие. Воображаю себя полковником Гордоном или Марлоном Брандо, то есть мистером Куртцем. Я иду к аборигенам, объединяю все восемь миллионов, получается бешеная военная сила – и горы наши. Целыми днями мы охотимся и ловим рыбу, а по ночам собираемся у костров, насаживаем на колья головы врагов и предаемся жутким, мистическим ритуалам. Не исключено, что удастся организовать американское турагентство – «Мир горцев Пола Бреннера». Десять баксов дневная экскурсия, пятьдесят – на всю ночь. Однажды я видел, как горцы отловили буйвола, содрали с живого кожу, перерезали горло и пили кровь. Это будет кульминацией вечера. Как ты считаешь?

Сьюзан не ответила.

Мы молча ехали по призрачным от туманной дымки горам. Солнце не имело сил пробиться сквозь плотный покров облаков. В вязком воздухе чувствовалась гарь лесных пожаров, промозглая сырость пробирала до самых костей и проникала в сердце. Мне казалось, я ненавидел это место.

Сьюзан что-то сказала шоферу, и тот остановился.

– В чем дело? – спросил я.

– Здесь есть тропинка, которая ведет на склон к деревне, – ответила она. – Хочу посмотреть на жилища горцев. – И, взяв аппарат, вылезла из машины.

Я посмотрел, как она принялась забираться на крутизну, бросил шоферу:

– Стой здесь. Смотри не смотайся. – И пошел за ней.

Мы поднялись метров на двести и оказались на плоской поляне, где стояли шесть хижин на сваях.

Рядом сидели дюжины две женщин и при них примерно вдвое больше детей. И женщины, и дети занимались домашними делами – в основном готовили еду. Все выглядело очень чисто – никакой поросли, кроме короткой травы, которую щипали низкорослые козочки и два стреноженных горных пони.

На женщинах были длинные, затянутые кушаками на талии темно-синие платья с белой вышивкой.

Нас учуяли собаки и тут же залаяли, но сами горцы даже не подняли глаз. Только несколько ребятишек прекратили свои занятия.

Собаки бросились навстречу. И хотя, как все псы во Вьетнаме, это были мелкие шавки, я пожалел, что не насыпал в карман собачьего корма.

– Они не кусаются, – успокоил я Сьюзан.

– Это все, что он успел ей сказать, – хмыкнула моя спутница.

– Только не нагибайся и не пытайся их гладить. Здесь собак никто не гладит, и они могут подумать, что ты хочешь раздобыть себе обед.

Сьюзан махнула аборигенам рукой и что-то сказала по-вьетнамски.

– Это племя трибинго, – предупредил я ее. – Каннибалы.

Со ступенек одной из хижин встал приземистый старик в расшитой рубашке с длинными рукавами, в черных брюках и кожаных сандалиях и пошел нам навстречу.

Я оглянулся, но не увидел ни юношей, ни зрелых мужчин. Все были на охоте или сушили головы в коптильне.

Сьюзан что-то сказала старику. Я услышал, как она произнесла слово "ми". Они поклонились друг другу А потом она познакомила с ним меня. И мне показалось, что его имя звучит вроде как Джон. По возрасту он вполне мог участвовать в войне и смотрел на меня так, словно я приехал отдать ему новый приказ.

Сьюзан еще немного поговорила с хончо – так японским словом мы называли деревенских вождей. Но я почувствовал, что они не очень понимают друг друга. И тут старик меня изумил.

– Ты солдат? – спросил он меня по-английски. – Ты здесь дрался?

– В долине Ашау, – ответил я.

Он показал рукой, чтобы мы следовали за ним.

– Похоже, нас хотят съесть, – обернулся я к Сьюзан.

– Пол, перестань идиотничать, – ответила она. – Это все потрясающе!

Вождь сообщил, что он и его народ – это племя таой. Оставалось надеяться, что они не из тех, кто приносит богам человеческие жертвы. Старик провел нас по деревне, у которой не было никакого названия. Сьюзан поняла, что ее называли Местом клана дай-уй Джона, или вождя Джона. "Дай-уй" еще означало "капитан", а Джоном вождя на самом деле не звали, просто мне так послышалось. Да, вряд ли эту деревню удалось бы найти в хаммондовском "Атласе мира", особенно если ее название меняется всякий раз, когда здесь другой вождь.

Сьюзан просила разрешения фотографировать все и всех. А собаки неотступно ходили за нами следом.

Джон показывал разные штуковины, которые, как он считал, нам безумно интересны, но на самом деле интересовали только одного из нас. Перезнакомил со всеми, даже с детьми. И все время что-то тараторил Сьюзан, а она переводила.

– Он спрашивает, мы будем с ними есть?

– В следующий раз. Нам надо ехать.

– Я проголодалась.

– Это пройдет, как только ты познакомишься со здешним меню. К тому же ухлопаем уйму времени. Здешние люди научились у французов просиживать за столом по четыре часа. Скажи, что нам срочно надо куда-нибудь ехать.

– Куда? Мы с тобой посреди ничего.

Я поднял глаза на старика, постучал по циферблату часов и, надеясь, что он поймет, проговорил:

– Кесанг.

– Ах, – кивнул вождь.

Мы завершили экскурсию по деревне, и я заметил, что детишки не бежали за нами и, как в Сайгоне, не клянчили деньги и леденцы. Только собаки так и шли шаг в шаг. Старик подвел нас к ступеням, где мы его видели в первый раз, и пригласил в хижину. По всей лестнице стояли сандалии и самодельная обувь, и мы со Сьюзан догадались, что надо разуться. Джон тоже снял сандалии.

146